Мастер и Маргарита (переписанные главы) - Страница 2

Стравинский улыбнулся виновато и сказал:

- Фамилию композитора Берлиоза я слышал...

Это сообщение сбило Ивана с толку, потому что он про композитора Берлиоза не слыхал...

Опять он потер лоб.

- Композитор Берлиоз, - заговорил Иван, - однофамилец Миши Берлиоза. Миша Берлиоз - известнейший редактор и секретарь Миолита, - сурово оказал Иван.

- Ага, - сказал Стравинский. - Итак, вы говорите, он умер, этот Миша?

- Вчера он попал под трамвай, - веско ответил Иван, - причем этот самый загадочный субъект...

- Знакомый Понтия Пилата? - спросил Стравинский, очевидно, отличавшийся большою понятливостью.

- Именно он, - подтвердил Иван, глядя мрачными глазами на Стравинского, - сказал заранее, что Аннушка разлила постное масло, а он и поскользнулся на Аннушкином масле ровно через час. Как вам это понравится? - многозначительно сказал Иван и прищурился на Стравинского.

Он ожидал большого эффекта, но такого эффекта не последовало, и Стравинский, при полном молчании ординаторов, задал следующий вопрос:

- Виноват, а кто эта Аннушка?

Иван расстроился, и лицо его передернуло.

- Аннушка здесь не важна, - сказал он, нервничая, - черт ее знает, кто она такая! Просто дура какая-то с Садовой улицы! А важно то, что он заранее знал о постном масле. Вы меня понимаете?

- Отлично понимаю, - серьезно сказал Стравинский и коснулся Иванушкина колена, - продолжайте.

- Продолжаю, - сказал Иван, стараясь попасть в тон Стравинскому и чувствуя, что только спокойствие может помочь делу. - Этот страшный тип отнюдь не профессор и не консультант, а убийца и таинственная личность, обладающая необыкновенной силой, и задача заключается в том, чтобы его немедленно арестовать, иначе он натворит неописуемых бед в Москве.

- Вы хотите помочь его арестовать, я правильно вас понял? - спросил Стравинский.

"Он умен, - подумал Иван, - среди беспартийных иногда попадаются на редкость умные!"

- Мой долг советского подданного его немедленно арестовать, а меня силою задержали здесь! Прошу меня выпустить сейчас же!

- Слушаюсь, - покорно сказал Стравинский, - я вас не держу. Нет никакого смысла задерживать в лечебнице здорового человека, тем более что у меня и мест не хватает. И я немедленно выпущу вас отсюда, если только вы мне скажете, что вы нормальны. Не докажете, а только скажете. Итак, вы нормальны?

Тут наступила полнейшая тишина, и толстая в белом благоговейно посмотрела на профессора, а Иван растерянно еще раз подумал: "Положительно, умен!"

Прежде чем ответить, он, однако, очень подумал и наконец сказал твердо:

- Я нормален.

- Ну, вот и славно! - с облегчением воскликнул Стравинский, - ну, а если так, то будем рассуждать логически. Возьмем ваш вчерашний день.

Тут Стравинский вооружился исписанным Иванушкиным листом.

- В поисках неизвестного человека, который отрекомендовался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчера произвели следующие действия.

Стравинский начал загибать длинные пальцы на левой руке, глядя в исписанный лист.

- Прикололи себе к коже груди английской булавкой иконку. Было?

- Было.

- Явились в ресторан со свечкой в руке, в одном белье и в этом ресторане ударили по лицу одного гражданина. После этого вы ударили швейцара. Попав сюда, вы звонили в Кремль и просили прислать стрельцов на мотоциклетках. Затем сделали попытку выброситься в окно и ударили санитара. Спрашивается: возможно ли при этих условиях кого-либо поймать? Вы человек нормальный и сами ответите - никоим образом. Вы желаете уйти отсюда пожалуйста! Позвольте узнать, куда вы направитесь отсюда?

- В Гепеу, - значительно ответил Иван.

- Непосредственно отсюда?

- Непосредственно, - сказал Иванушка, несколько теряясь под взглядом Стравинского.

- А на квартиру не заедете? - вдруг спросил Стравинский.

- Не заеду, - сказал Иван, - некогда мне тут по квартирам разъезжать. Он улизнет.

- Так! Что же вы скажете в Гепеу в первую голову, так сказать?

- Про Понтия Пилата, - сказал Иван, и глаза его вспыхнули сумрачным огнем.

- Ну, вот и славно! - окончательно покоренный, воскликнул профессор и, обратившись к толстой белой, приказал ей:

- Прасковья Васильевна? Выпишите гражданина Попова в город! Эту комнату не занимать, постельное белье не менять. Через два часа он будет опять здесь: ну, всего доброго, желаю вам успеха в ваших поисках!

С этими словами профессор Стравинский поднялся. За ним поднялись все ординаторы.

- На каком основании я опять буду здесь? - тревожно спросил Иван.

- На том основании, - немедленно усевшись опять, сказал Стравинский, что, как только вы, явившись в кальсонах в Гепеу, скажете, что вы вчера виделись с человеком, который был знаком с Понтием Пилатом, как тотчас вас привезут туда, откуда вы уехали, то есть в эту самую комнату.

- При чем здесь кальсоны? - спросил, смятенно оглядываясь, Иван.

- Главным образом, Понтий Пилат. Но и кальсоны также. Ведь на вас казенное белье, мы его снимем и выдадим вам ваше одеяние. А вы явились к нам в ковбойке и в кальсонах, А домой вы не собирались заехать. Я же вам своих брюк дать не могу, на мне одна пара, А далее последует Пилат. И дело готово!

Тут странное случилось с Иваном. Его воля пропала. Он почувствовал себя слабым и нуждающимся в совете.

- Так что же делать? - спросил он тихо.

- Вот и славно! - отозвался Стравинский. - Это резоннейший вопрос. Зачем вам, спрашивается, самому, встревоженному, изнервничавшемуся человеку, бегать по городу, рассказывать про Понтия Пилата! Вас примут за сумасшедшего! Останьтесь здесь и спокойно изложите все ваши обвинения против этого человека, которого вы хотите поймать, на бумаге. Ничего нет проще, как переслать этот документ куда следует. И если мы имеем дело с преступлением, как вы говорите, все это разъяснится очень быстро.